("Народные русские сказки А.Н.Афанасьева в трех томах". М., Гослитиздат, 1958)                     художник О.Романова2000г

В некотором царстве жил-был купец. Двенадцать лет жил он в супружестве и прижил только одну дочь, Василису Прекрасную. Когда мать скончалась, девочке было восемь лет. Умирая, купчиха призвала к себе дочку, вынула из-под одеяла куклу, отдала ей и сказала:
- Слушай, Василисушка! Помни и исполни последние мои слова. Я умираю и вместе с родительским благословением оставляю тебе вот эту куклу; береги ее всегда при себе и никому не показывай; а когда приключится тебе какое горе, дай ей поесть и спроси у нее совета. Покушает она и скажет тебе, чем помочь несчастью.
Затем мать поцеловала дочку и померла.
После смерти жены купец потужил, как следовало, а потом стал думать, как бы опять жениться. Он был человек хороший; за невестами дело не стало, но больше всех по нраву пришлась ему одна вдовушка. Она была уже в летах, имела своих двух дочерей, почти однолеток Василисе, - стало быть, и хозяйка, и мать опытная. Купец женился на вдовушке, но обманулся и не нашел в ней доброй матери для своей Василисы. Василиса была первая на все село красавица; мачеха и сестры завидовали ее красоте, мучили ее всевозможными работами, чтоб она от трудов похудела, а от ветру и солнца почернела; совсем житья не было!
Василиса все переносила безропотно и с каждым днем все хорошела и полнела, а между тем мачеха с дочками своими худела и дурнела от злости, несмотря на то, что они всегда сидели сложа руки, как барыни. Как же это так делалось? Василисе помогала ее куколка. Без этого где бы девочке сладить со всею работою! Зато Василиса сама, бывало, не съест, а уж куколке оставит самый лакомый кусочек, и вечером, как все улягутся, она запрется в чуланчике, где жила, и потчевает ее, приговаривая:
- На, куколка, покушай, моего горя послушай! Живу я в доме у батюшки, не вижу себе никакой радости; злая мачеха гонит меня с белого света. Научи ты меня, как мне быть и жить и что делать?
Куколка покушает, да потом и дает ей советы и утешает в горе, а наутро всякую работу справляет за Василису; та только отдыхает в холодочке да рвет цветочки, а у нее уж и гряды выполоты, и капуста полита, и вода наношена, и печь вытоплена. Куколка еще укажет Василисе и травку от загару. Хорошо было жить ей с куколкой.
Прошло несколько лет; Василиса выросла и стала невестой. Все женихи в городе присватываются к Василисе; на мачехиных дочерей никто и не посмотрит. Мачеха злится пуще прежнего и всем женихам отвечает:
- Не выдам меньшой прежде старших!
А проводя женихов, побоями вымещает зло на Василисе.
Вот однажды купцу понадобилось уехать из дому на долгое время по торговым делам. Мачеха и перешла на житье в другой дом, а возле этого дома был дремучий лес, а в лесу на поляне стояла избушка, а в избушке жила баба-яга; никого она к себе не подпускала и ела людей, как цыплят. Перебравшись на новоселье, купчиха то и дело посылала за чем-нибудь в лес ненавистную ей Василису, но эта завсегда возвращалась домой благополучно: куколка указывала ей дорогу и не подпускала к избушке бабы-яги.

Василиса пошла в свой чуланчик, поставила перед куклою приготовленный ужин и сказала:
- На, куколка, покушай да моего горя послушай: меня посылают за огнем к бабе-яге; баба-яга съест меня!
Куколка поела, и глаза ее заблестели, как две свечки.
- Не бойся, Василисушка! - сказала она. - Ступай, куда посылают, только меня держи всегда при себе. При мне ничего не станется с тобой у бабы-яги.
Василиса собралась, положила куколку свою в карман и, перекрестившись, пошла в дремучий лес.
Идет она и дрожит. Вдруг скачет мимо ее всадник: сам белый, одет в белом, конь под ним белый, и сбруя на коне белая, - на дворе стало рассветать.
Идет она дальше, как скачет другой всадник: сам красный, одет в красном и на красном коне, - стало всходить солнце.
Василиса прошла всю ночь и весь день, только к следующему вечеру вышла на полянку, где стояла избушка яги-бабы; забор вокруг избы из человечьих костей, на заборе торчат черепа людские с глазами; вместо верей у ворот - ноги человечьи, вместо запоров - руки, вместо замк'а - рот с острыми зубами. Василиса обомлела от ужаса и стала как вкопанная. Вдруг едет опять всадник: сам черный, одет во всем черном и на черном коне; подскакал к воротам бабы-яги и исчез, как сквозь землю провалился, - настала ночь. Но темнота продолжалась недолго: у всех черепов на заборе засветились глаза, и на всей поляне стало светло, как середи дня. Василиса дрожала со страху, но, не зная, куда бежать, оставалась на месте
Скоро послышался в лесу страшный шум: деревья трещали, сухие листья хрустели; выехала из лесу баба-яга - в ступе едет, пестом погоняет, помелом след заметает. Подъехала к воротам, остановилась и, обнюхав вокруг себя, закричала:
- Фу, фу! Русским духом пахнет! Кто здесь?
Василиса подошла к старухе со страхом и, низко поклонясь, сказала:
- Это я, бабушка! Мачехины дочери прислали меня за огнем к тебе.
- Хорошо, - сказала баба-яга, - знаю я их, поживи ты наперед да поработай у меня, тогда и дам тебе огня; а коли нет, так я тебя съем!
Потом обратилась к воротам и вскрикнула:
- Эй, запоры мои крепкие, отомкнитесь; ворота мои широкие, отворитесь!
Ворота отворились, а баба-яга въехала, посвистывая, за нею вошла Василиса, а потом опять все заперлось.
Войдя в горницу, баба-яга растянулась и говорит Василисе:
- Подавай-ка сюда, что там есть в печи: я есть хочу.
Василиса зажгла лучину от тех черепов, что на заборе, и начала таскать из печки да подавать яге кушанье, а кушанья настряпано было человек на десять; из погреба принесла она квасу, меду, пива и вина. Все съела, все выпила старуха; Василисе оставила только щец немножко, краюшку хлба да кусочек поросятины. Стала яга-баба спать ложиться и говорит:
- Когда завтра я уеду, ты смотри - двор вычисти, избу вымети, обед состряпай, белье приготовь да пойди в закром, возьми четверть пшеницы и очисть ее от чернушки. Да чтоб все было сделано, а не то - съем тебя!
После такого наказу баба-яга захрапела; а Василиса поставила старухины объедки перед куклою, залилась слезами и говорила:

- Тебе осталось только обед состряпать, - отвечала куколка, влезая в карман Василисы. - Состряпай с богом, да и отдыхай на здоровье!К вечеру Василиса собрала на стол и ждет бабу-ягу. Начало смеркаться, мелькнул за воротами черный всадник - и совсем стемнело; только светились глаза у черепов. Затрещали деревья, захрустели листья - едет баба-яга. Василиса встретила ее.
- Все ли сдлано? - спрашивает яга.
- Изволь посмотреть сама, бабушка! - молвила Василиса.
Баба-яга все осмотрела, подосадовала, что не на что рассердиться, и сказала:
- Ну, хорошо!
Потом крикнула:
- Верные мои слуги, сердечные други, смелите мою пшеницу!
Явились три пары рук, схватили пшеницу и унесли вон из глаз. Баба-яга наелась, стала ложиться спать и опять дала приказ Василисе:
- Завтра сделай ты то же, что и нынче, да сверх того возьми из закрома мак да очисти его от земли по зернышку, вишь, кто-то по злобе земли в него намешал!
Сказала старуха, повернулась к стене и захрапела, а Василиса принялась кормить свою куколку. Куколка поела и сказала ей по-вчерашнему:
- Молись богу да ложись спать: утро вечера мудренее, все будет сделано, Василисушка!
Наутро баба-яга опять уехала в ступе со двора, а Василиса с куколкой всю работу тотчас исправили. Старуха воротилась, оглядела все и крикнула:
- Верные мои слуги, сердечные други, выжмите из маку масло!
Явились три пары рук, схватили мак и унесли из глаз. Баба-яга села обедать; она ест, а Василиса стоит молча.
- Что ж ты ничего не говоришь со мною? - сказала баба-яга. - Стоишь как немая?
- Не смела, - отвечала Василиса, - а если позволишь, то мне хотелось бы спросить тебя кой о чем.
- Спрашивай; только не всякий вопрос к добру ведет: много будешь знать, скоро состареешься!
- Я хочу спросить тебя, бабушка, только о том, что видела: когда я шла к тебе, меня обогнал всадник на белом коне, сам белый и в белой одежде: кто он такой?
- Это день мой ясный, - отвечала баба-яга.
- Потом обогнал меня другой всадник на красном коне, сам красный и весь в красном одет; это кто такой?
- Это мое солнышко красное! - отвечала баба-яга.
- А что значит черный всадник, который обогнал меня у самых твоих ворот, бабушка?
- Это ночь моя темная - всё мои слуги верные!
Василиса вспомнила о трех парах рук и молчала.
- Что ж ты еще не спрашиваешь? - молвила баба-яга.
- Будет с меня и этого; сама ж ты, бабушка, сказала, что много узнаешь - состареешься.
- Хорошо, - сказала баба-яга, - что ты спрашиваешь только о том, что видела за двором, а не во дворе! Я не люблю, чтоб у меня сор из избы выносили, и слишком любопытных ем! Теперь я тебя спрошу: как успеваешь ты исполнять работу, которую я задаю тебе?
- Мне помогает благословение моей матери, - отвечала Василиса.
- Так вот что! Убирайся же ты от меня, благословенная дочка! Не нужно мне благословенных.
Вытащила она Василису из горницы и вытолкала за ворота, сняла с забора один череп с горящими глазами и, наткнув на палку, отдала ей и сказала:
- Вот тебе огонь для мачехиных дочек, возьми его; они ведь за этим тебя сюда и прислали.
Бегом пустилась Василиса при свете черепа, который погас только с наступлением утра, и наконец к вечеру другого дня добралась до своего дома. Подходя к воротам, она хотела было бросить череп: "Верно, дома, - думает себе, - уж больше в огне не нуждаются". Но вдруг послышался глухой голос из черепа:
- Не бросай меня, неси к мачехе!
- Она взглянула на дом мачехи и, не видя ни в одном окне огонька, решилась идти туда с черепом. Впервые встретили ее ласково и рассказали, что с той поры, как она ушла, у них не было в доме огня: сами высечь никак не могли, а который огонь приносили от соседей - тот погасал, как только входили с ним в горницу.
- Авось твой огонь будет держаться! - сказала мачеха.
Внесли череп в горницу; а глаза из черепа так и глядят на мачеху и ее дочерей, так и жгут! Те было прятаться, но куда ни бросятся - глаза всюду за ними так и следят; к утру совсем сожгло их в уголь; одной Василисы не тронуло.
Поутру Василиса зарыла череп в землю, заперла дом на замок, пошла в город и попросилась на житье к одной безродной старушке; живет себе и поджидает отца. Вот как-то говорит она старушке:
- Скучно мне сидеть без дела, бабушка! Сходи, купи мне льну самого лучшего; я хоть прясть буду.
Старушка купила льну хорошего; Василиса села за дело, работа так и горит у нее, и пряжа выходит ровная да тонкая, как волосок. Набралось пряжи много; пора бы и за тканье приниматься, да таких берд не найдут, чтобы годились на Василисину пряжу; никто не берется и сделать-то. Василиса стала просить свою куколку, та и говорит:
- Принеси-ка мне какое-нибудь старое бердо, да старый челнок, да лошадиной гривы; я все тебе смастерю.
Василиса добыла все, что надо, и легла спать, а кукла за ночь приготовила славный стан. К концу зимы и полотно выткано, да такое тонкое, что сквозь иглу вместо нитки продеть можно. Весною полотно выбелили, и Василиса говорит старухе:
- Продай, бабушка, это полотно, а деньги возьми себе.
Старуха взглянула на товар и ахнула:
- Нет, дитятко! Такого полотна, кроме царя, носить некому; понесу во дворец.
Пошла старуха к царским палатам да все мимо окон похаживает. Царь увидал и спросил:
- Что тебе, старушка, надобно?
- Ваше царское величество, - отвечает старуха, - я принесла диковинный товар; никому, окроме тебя, показать не хочу.
Царь приказал впустить к себе старуху и как увидел полотно - вздивовался.
- Что хочешь за него? - спросил царь.
- Ему цены нет, царь-батюшка! Я тебе в дар его принесла.
Поблагодарил царь и отпустил старуху с подарками.
Стали царю из того полотна сорочки шить; вскроили, да нигде не могли найти швеи, которая взялась бы их работать. Долго искали; наконец царь позвал старуху и сказал:
- Умела ты напрясть и соткать такое полотно, умей из него и сорочки сшить.
- Не я, государь, пряла и соткала полотно, - сказала старуха, - это работа приемыша моего - девушки.
- Ну так пусть и сошьет она!
Воротилась старушка домой и рассказала обо всем Василисе.
- Я знала, - говорит ей Василиса, - что эта работа моих рук не минует.
Заперлась в свою горницу, принялась за работу; шила она не покладываючи рук, и скоро дюжина сорочек была готова.
Старуха понесла к царю сорочки, а Василиса умылась, причесалась, оделась и села под окном. Сидит себе и ждет, что будет. Видит: на двор к старухе идет царский слуга; вошел в горницу и говорит:
- Царь-государь хочет видеть искусницу, что работала ему сорочки, и наградить ее из своих царских рук.
Пошла Василися и явилась пред очи царские. Как увидел царь Василису Прекрасную, так и влюбился в нее без памяти.
- Нет, - говорит он, - красавица моя! Не расстанусь я с тобою; ты будешь моей женою.
Тут взял царь Василису за белые руки, посадил ее подле себя, а там и свадебку сыграли. Скоро воротился и отец Василисы, порадовался об ее судьбе и остался жить при дочери. Старушку Василиса взяла к себе, а куколку по конец жизни своей всегда носила в кармане.

Эта глава будет очень короткой, потому что я могу об этом сказать слишком много. Мой дед, Владимир Харлампыч, использовал сказки, чтобы показать, что в них скоморохи прятали знания про человека, мир и богов. Он считал, что сказки преимущественно создавались скоморохами.

Сначала я к этому относился с большим подозрением. Но когда сам начал рассказывать про мазыков, вдруг понял, что русские сказки действительно очень не случайные вещи. Вначале меня более всего занимало то, что в сказках говорится совсем об ином мире, мире, который еще не обернулся наничь, как это назвало "Слово о полку Игореве".

Я использовал для своих исследований сказки понятие "зазеркалья". Я даже хотел написать книгу "Русские боги в Зазеркалье". Дело в том, что при внимательном отношении к сказкам, вдруг понимаешь, что все эти страшные Кощеи, Бабы Яги и прочие, лишь выглядят пугающе, но при этом делают всегда что-то очень важное, нужное и полезное для героя. Исследования Владимира Проппа объяснили большую часть таких странностей и противоречий: волшебные сказки рождались из тех жутких рассказов, которыми молодежь готовили к посвящениям, к молодежным инициациям, как это называют ученые.

И та же Баба Яга - это всего лишь жрица Макоши, то есть главного женского божества Руси. А то, как к ней попадает, к примеру, девочка, посланная злой мачехой за огоньком, показывает не только то, что она страшна, но не зла, но и то, что она заботится о тех, кто прошел испытания. Получившим молодежное посвящение она готовит хорошее место в обществе, в сущности, выдает девушек замуж. Вот ее главная жреческая задача.

А все ужасы с тем, что она жарит детей в печи, на поверку оказываются всего лишь пугающими рассказами о перепекании - народном способе лечить некоторые детские болезни. Этот способ был описан этнографами, и в нем действительно маленького ребенка сажают на лопату и три раза суют в жерло топящейся печи, чтобы выпечь его заново, живым и здоровым. Но самое любопытное, что, задавшись такой целью, мы нашли и засняли живых исполнителей этого древнего обряда. Он, оказывается, до сих пор существует и исполняется русскими бабушками.

То же самое произошло и с Кощеем. Будучи исходно Кошем Бессмертным, то есть Солнцем, Кощей был превращен в пугало русских сказок. Это тоже обращение тока русской жизни наничь, и проделано оно было целенаправленно, тогда, когда всех исконно русских богов, к которым могли прибегать за помощью русские люди, объявляли бесами и демонами.

В действительности же, насколько я могу об этом судить, в сказках о Коше Бессмертном сохранились древнейшие осколки памяти нашего народа. Думаю, что в них совместились мифы о первотворении и воспоминания об оледенении, когда Солнце было надолго пленено в подвалах Марьи-Моревны, то есть богини Зимы и Смерти Мары.

То же самое можно сказать про многие наши сказки. Они либо искажены, словно вывернуты наизнанку, либо совсем не поняты нами, потому что мы сами смотрим на них из Зазеркалья, то есть с исходно обратным истинному и русскому восприятием мира.

Но это все сейчас не так уж важно. Наверное, я просто издам все свои старые лекции о русской мифологии, которые читал когда-то под именем Андреева, и так распрощаюсь с этим своим долгом. Важно это только для познания себя через душу своего народа, русскую народную душу. Разгадывание народных сказок позволяет распутать то, как нашу душу свивали в те венцы, из которых мы не можем вырваться сейчас.

Однако лично для меня сейчас важнее другое, а именно, - личное самопознание. Чтение сказок помогает и ему.
 

Как помогают сказки при самопознании и очищении? По сути, как продолжение все тех же Язов, которыми вы начинаете видеть мир. Мир улучает наше Я. Но ведь он не сам это делает. Точнее, не непосредственно. Мир ловит нас через образы. Мы узнаем то, что хотим, что влечет нас к себе.

Это значит, что мир только обеспечивает необходимое нам, а сами ловушки скрываются в нашем сознании и соответствуют несовершенствам и слабостям нашей души. Вот главное.

Но если изучать на предмет очищения надо свое сознание, а не мир, а это очевидно - не мир же нам чистить, если мы пришли за самопознанием! - то нужно понимать его устройство и владеть приемами исследования. Об устройстве сознания я буду рассказывать в следующих книгах. А пока не могу не помянуть сами приемы. И основываются они на том, что мир, к которому нас так влечет, отразился в нашем сознании Образом мира. И все, что нам необходимо, есть в нем в виде образов. А народ эти образы веками пытался понять и осмыслить.

Что отразилось в сказках, как не Образ мира? Он и найденные народом пути внутри него, Жизненные пути, как это следует назвать. Они же оказываются на деле Мировоззрениями, или путями к главным жизненным целям. Мы вообще не умеем говорить просто так. Даже самая пустая болтовня, вроде старушачьих сплетен на скамеечке у подъезда, всегда отражает самое главное для тех людей, которые разговаривают.

И если задаться вопросами о том, зачем они это всё говорят, нас выведет на Мировоззрения, или способы, как прожить жизнь лучше, чем прожили старшие. В сущности, старые люди не делают ничего другого, кроме как делятся своим жизненным опытом, пытаясь передать его молодым. А молодые их не слушают, потому что опыт у наших стариков есть, а вот мудрости они не накопили, и действительно помочь в жизни не умеют.

Но это не имеет значения для самого устройства сознания тех, кто говорит. Оно всегда выложено так, чтобы вести сквозь мир к главным ценностям, которые ты принял вместе с мировоззрением своего сообщества, и чтобы потом выплескиваться знаниями об этом мире на тех, кто идет после тебя. Это именно устройство нашего сознания. И оно, в сущности своей, мифологично. То есть, повторяет основные ходы сказки.

Оно как уток, снующий по этим основам исходного нашего устройства. Каждая личность совершает свои движения, но именно по этим основам. Надо только уметь их видеть.

Вот поэтому людям, которые осознали, что мировоззрение, бездумно позаимствованное, например, из правящей идеологии, не всегда соответствует твоим истинным желаниям и потребностям, хочется почитать чего-то философского, то есть размышляющего о жизни, показывающего ее с иных сторон. И там, в философии или литературе, люди находят подсказки лично для себя.

В точности так же работают и сказки. Они тоже рассказывают об устройстве мира, поскольку в них нет ничего, кроме записей Образа мира и описаний путей, ведущих сквозь него. Разница только в том, что в философии отражаются размышления отдельных умных людей, которые, к тому же, частенько не так уж умны, да еще и противоречат друг другу. А в сказках сохранилось то, что собрал народ за тысячелетия своих наблюдений над собой и своей жизнью.

В сказках идет рассказ о самой Ткани жизни и о том, как прядется она нитью Судьбы русского человека на станке земной жизни. Сказка говорит наблюдательному человеку о самих основах русской души.

Поэтому, если вы молоды и полны сил и охоты к действиям, вам надо использовать в качестве Язов мир. Но вот если вы перевалили за половину своей земной жизни, и чувствуете, что для вас пришло время созерцательности, вам лучше использовать сказки.

Но будьте бдительны. Сказки и сами-то любили скрывать свои уроки, да еще и мир обратился наничь. Сказки надо уметь понимать. В них надо вчитываться вдумчиво, прикладывая все сказанное не просто к себе, а к самым основам своего поведения, к тому, что лежит в глубине и определяет все ваши действия. К сказке надо приходить тогда, когда вершки вы уже разобрали и очистили, и теперь вам нужны подсказки, которые просто не может дать никто из окружающих.

И не верьте тому, что вам сказали про сказки ученые люди или общественное мнение. Все обман. Помните, вас убедили, что сказки - это для детей. Правда?
А если задуматься: кто рассказывает сказки? Старики.

Но почему? Не потому ли, что только они способны их понимать? Не потому ли, что время сказки приходит очень не скоро, настолько не скоро, что иногда совсем не приходит. Как и мудрость. Сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок.
Мы совсем разучились видеть намеки сказок и извлекать из них уроки. Мудрость уходит из нашего мира, и старики так и не взрослеют достаточно, чтобы дорасти до подсказок, скрытых в сказках. Это потому, что мир стал слишком большим и переполненным образами. Нас увлекают соблазны, которые подсовывает реклама, мы пытаемся узнать слишком много лишнего. Раньше за обычную человеческую жизнь ты мог исходить мир вдоль и поперек, так что познавал все, что необходимо человеку для счастливой жизни, и проходил к самым основам.

Ты ходил ногами, но и в пространстве, и во времени. В пространстве ты узнавал мир, а во времени - Образ мира, в конце которого был край, за который настоящим искателям тогда еще удавалось заглянуть. Сказки так и говорят, что в старину мир был меньше, а Небо ближе к Земле, и многим удавалось заглянуть и за край Земли и даже подняться на Небо. А потом Великий Пуруша переполнил Землю и раздвинул ее и Небо, и путь на Небеса был утерян.

Вот с тех пор люди и стали забывать, зачем нужны сказки…

Вы вполне можете использовать их для познания себя, если дело дойдет до тех глубин, о которых человечество уже ничего не знает. Считайте сказку Язами, которые расставлены нашими предками на пути вашей души сквозь вечность.